Кронпринц [СИ] - Светлана Бланкина

произошло? Меня с самого детства учили, как нужно действовать в подобных ситуациях, но одно дело к такому готовиться, а другое пережить.

— Прости меня, — говорю я, взяв Кэтрин за руку.

— Ты не виноват.

— Нет, ты здесь из-за меня, если бы я не был таким идиотом всё это время, сейчас мы бы были в безопасности, я виноват в этом…

— Замолчи, — шипит она, мучаясь от боли, которую я даже не могу представить.

— Помоги ей, — говорю я, обращаясь к Николине. — Помоги ей! — Она вздрагивает и с трудом поднявшись, подходит к Кэтрин и осматривает её спину.

— Всё не так плохо, пуля не глубоко, я думаю, кость не повреждена, но кровотечение сильное нам нужно сделать ей повязку.

— Что с тобой? — Спрашиваю я, заметив, что она держится за свой бок.

— Пустяк.

Кэтрин облокачивается на меня, но я не даю ей уснуть, пока Николина делает ей повязку из куска моей рубашки. Мы справимся, переживём это, мне нельзя выходить из-под контроля и паниковать, но страх во всём моём теле, я не совсем понимаю, что произошло, я не в себе.

Но теперь я, кажется, точно понимаю, почему отец никогда не отпускал маму одну, ни важно куда, он боялся за неё, потому что не знал, как жить без неё. И теперь мне самому страшно за Кэтрин, страшно, что я не смогу защитить её. Я так сильно этого боюсь… боюсь, что могу потерять любимого мне человека, я себе этого никогда не прощу. Сейчас я понял, насколько легка смерть и насколько тяжела любовь.

— Что произошло? — Спрашиваю я, смотря на Николину и всё крепче сжимая руку любимой.

— На нас напали, мы получили ответ на вопрос, «что им нужно», — иронично отвечает она. — Они стреляли в окна, а потом запустили в них дымовые шашки и после этого остальные прошли через главные двери. Они и не хотят нас убить, лишь взять в заложники.

— Почему ты так думаешь? — Спрашивает Кэтрин.

— Если бы хотели, то мы бы все были бы уже мертвы.

— А куда смотрели гвардейцы? Как им это удалось? Это не просто провернуть.

— Гвардейцы подставные. Из-за того что вы были в городе дворец остался практически без охраны, а затем прибывали уже подставные гвардейцы. Ещё вопросы? — Раздражённо спрашивает она, заканчивая с повязкой.

— Ты знаешь, где девушки? — На мой вопрос она отводит глаза. — Их должна была увести ваша охрана, но раз они даже тебя не увели… в любом случае не нужно спешить с выводами, их могли защитить и другие лидеры, твои девушки многим из них понравились. — Я ничего не отвечаю, не важно кто их спас, главное чтобы они были живы.

— Мой отец, — шепчет Кэтрин, — и Генри. О Чак! — Кэтрин впадает в слёзы, что сейчас абсолютно не допустимо.

— Нам нужно идти, — говорит Николина, поднимаясь наверх.

— Кэтрин, — зову я девушку, чтобы та посмотрела на меня. — Прошу, соберись, нам нужно идти, с ними всё хорошо, я верю в это.

— Чак, — всхлипывает она. — Я не могу, я не могу…

— Я понесу тебя, — я обхватываю её за талию, но Кэтрин не даёт мне поднять себя.

— Я буду вам только мешать, идите без меня, — никогда прежде я не видел её такой слабой, я вижу, как она опускает руки, она сдаётся.

— Я не оставлю тебя, ни за что! — Строго и на полном серьёзе говорю я, но она всё ещё качает головой.

— Если твой отец мёртв, то ты следующий в очереди на корону, а если погибнешь и ты, то твой брат займёт твоё место, брат, который не готов, не готов потерять отца, брата и принять корону, не поступай так с ним, не поступай так со своей матерью!

— И поступить так с тобой? — Она не отвечает из-за этого становиться только хуже. — Послушай, — я опускаюсь перед ней на лестницу, я никогда не оставлю тебя, или мы уходим вместе или остаёмся здесь тоже вместе. — Что происходит в голове у этой девушки, когда она молчит? О чём она думает, смотря в мои глаза, надеется, что я брошу её здесь?

— Я ненавижу тебя, — шепчет она, и я усмехаюсь, отводя взгляд и качая головой.

— Нет, ты любишь меня, — говорю я, поднимая её на руки.

Мы поднимаемся вверх по лестнице, здесь достаточно темно и мы идём достаточно медленно. Сейчас каждый думает о своём. Николина не спрашивает нас о том, что она только что слышала и видела, она всё и так поняла.

— Николина, ты знаешь куда идти? — Задаю вопрос я, когда проходит около пяти минут нашего подъёма.

— Просто Нина. Я веду вас в главный бункер, он самый большой и если кого-то спасли, то они там. Сейчас мы пойдём вдоль стены до конца коридора и зайдём в последнюю дверь вход там, — говорит нам она, когда мы останавливаемся у двери.

— Я пойду сама, — Кэтрин опускается на пол, и я тут же поддерживаю её за руку.

— Ты уверена? — Она кивает, и Нина открывает дверь.

Мы на последнем этаже, здесь темно, практически ничего не видно, слышны лишь крики и я даже не могу разобрать, чьи они. Проходя по тёмному коридору, мы прислушиваемся к каждому шороху и стараемся двигаться как можно не заметнее, французы теперь не надёжны, особенно их гвардейцы.

— Мы почти на месте, — шепчет мне Нина, двигаясь вперёд вдоль по стене с пистолетом наготове.

Повсюду разбросаны осколки, несколько дверей выбиты и все картины попадали, нам встречаются и мёртвые тела, но я стараюсь не думать об этом, но это чертовски сложно.

— Мне страшно, — слышу я шёпот Кэтрин.

— Всё… — я не договариваю, потому дверь прямо перед нами распахивается, и оттуда выходят двое мужчин. Чёрт, чёрт, чёрт!

— Какая встреча! — Восклицает один из них и кланяется мне в ноги. — Вас-то мы и искали Ваше Высочество, ах нет, уже Величество.

Наедятся на то, что нас не заметят, было бы просто бессмысленно, нас всех сковывает страх. И вдруг я теряю её, теряю руку Кэтрин и тут же оборачиваюсь назад.

— Нина, — шепчу я, и она ту же поворачивается и видит тоже, что и я.

Один из них, подставил к шеи Кэтрин нож и ехидно смеётся в глаза Нины.

— Давай проверим милая, кто быстрее твоя пуля или мой нож, — хрипит он своим жёстким голосом. Он не француз.

— Что вам нужно? — Спрашиваю я, смотря ему в глаза.

— Пусть твоя девчонка опустит оружие. Мгновение мы стоим и не думая выполнять его просьбу, но как только он сильнее придавливает нож к